Семья Стремских

О знакомстве с этой далеко не обычной семьей я мечтала с тех самых пор, как услышала впервые фамилию — Стремские. Узнала о том, что отец Николай и матушка Галина усыновили ни много ни мало — сорок шесть детей! В светских газетах об этом писали по-всякому: одни — со сдержанным удивлением, другие — не скрывая восхищения перед родительским подвигом людей, добровольно взявших на себя крест, тяжесть которого обыденными мерками не измерить. Не обошлось и без подленьких плевков в изданиях известного рода… Мне же хотелось повстречаться с самими супругами, заглянуть в глаза их детей, попытаться найти в этой семье ответы хотя бы на некоторые из нелегких вопросов, что приходится всем нам решать сегодня.Время шло, но мне никак не удавалось поехать в оренбургский поселок Саракташ. И тогда случилось чудо. Самое настоящее. Телефонный звонок в редакцию заставил отложить все дела и поспешить в наш самарский Иверский женский монастырь. Туда, совсем ненадолго — на час-другой — проездом в Троице-Сергиеву Лавру прибыли саракташский батюшка и его семья.

Возвращение к истокам

В монастыре гостей приветили — роднее родных. Игумения Иоанна распорядилась накормить путников, дать им хоть немного отдохнуть с дороги. Но те, отобедав, решили отблагодарить за радушный прием — молитвами и песнями, как это испокон веков велось на Руси. И в монастырской трапезной слаженно зазвучали детские голоса, славящие Господа и Пресвятую Владычицу, добрых людей православных. Детский хор был не так уж велик: самые малые дети остались дома, в Саракташе, дорога-то дальняя, трудная. Из малышей взяли, кажется, только одну кроху со смышлеными глазенками и светло-русыми косичками. Одна из многочисленных сестер все время держалась рядом с ней, не упуская из виду; то придерживала за руку, то поправляла сползающий платок. Эти девочки, видимо, не были в кровном родстве, ведь каждого ребенка в обитель Милосердия привела своя судьба, своя дорога. Своя боль, исцелить которую ох как непросто…
Одна из старших девочек, Настя, собранная и серьезная, была на все руки: в концерте — конферансье, принести из автобуса книги — Настенька сбегай, срочно найти матушку — ее же шлют. Улучив момент, я остановила девочку вопросом:
— Настя, ты давно в этой семье?
— Давно… Восемь лет.
— А как твоя фамилия?
Настенька глянула удивленно: неужели не знаю?
— Стремская…
Господь свел отца Николая и матушку Галину в Троице-Сергиевой лавре. Он был семинаристом, она училась иконописи. Там, в лавре, и венчались. Отец Николай рукоположен во священнический сан в 1987 году, в храме Смоленской иконы Божией Матери. Так что поездки в лавру для семьи Стремских — не только паломничество к святым местам. Это еще и возвращение к своим истокам.
Оба они из больших семей. Стало быть, имели представление о том, что семейная жизнь преподнесет не одни только розы. Будут и тернии. Но насколько трудно им придется — это они и представить себе не могли.
В небольшой поселок Саракташ супруги Стремские приехали в 1990 году. Покойный митрополит Леонтий направил отца Николая служить настоятелем даже не храма — Покровского молитвенного дома. Храм в честь праведного Симеона Верхотурского в центре поселка долгие годы служил музыкальной школой, затем в нем был детсад. Слава Богу, хоть не клуб… Отхлопотали это здание, восстановили во всем благолепии, освятили вновь. Параллельно с этим строили начальную церковно-приходскую школу (воскресная школа уже была создана при молитвенном доме в самом начале их саракташской жизни). Одновременно выкупили два соседних дома, сломали их и заложили на этом месте новое здание.Особых планов создания приюта не было. Просто для того, чтобы развиваться, стала нужна гостиница. Приходит бабушка со своим горем: негде мне жить, никому не нужна… — Оставайся здесь, живи… Пришла вторая, третья… Они-то и назвали будущую обитель домом Милосердия. Сейчас здесь живет двадцать пять больных, немощных старушек. И еще 21 уже упокоилась на кладбище…
С детьми тоже получилось все как бы само собой — по Божьему промыслу. Одну девочку привела бабушка, просит: возьмите сиротку. Мама у нее умерла, отца нет. Я, говорит, не могу за ней ухаживать.— Подумали мы, подумали, — рассказывает отец Николай, — и решили взять малышку. А с ней и других деток. В течение трех лет набрали больше сорока детей. Из них 26 нам позволили усыновить, а потом спохватились: остальных разрешили брать только под опеку. Но, если честно, отношение в семье ко всем одинаковое. Даже не все знают свой юридический статус, кто усыновлен, а кто — опекаемый. Для всех мы — мама и папа… Конечно, будь это семейный детский дом, была бы материальная поддержка от государства. Так мы, с одной стороны, оказались в невыгодном положении. Но с другой стороны, психология детей — она требует усыновления. Они уже жили в детских домах. Им нужны мама и папа.

"Они не ангелы…"

— Скажите, батюшка, вот столько у вас детей, таких разных… Были ли у вас какие-то серьезные неудачи, может быть, педагогические катастрофы?
— Было время, я идеализировал детей. Казалось, что дети все — ангелы. Но когда мы столкнулись с негативным опытом, вынесенным ими из прежних семей, — возникли проблемы!.. Конечно, со временем, изучив детей, мы нашли к каждому свой подход. Где — пряник, а где и строгость.
С одной девочкой вообще не могли справиться. Все: или нам одну ее вытягивать, или остальными детьми заниматься. С болью в сердце приняли решение — вернуть ее в детдом. Да, это была катастрофа… Что же делать, смирились. Прошло три года. И вот однажды мы решили навестить девочку. Приехали — а у нее еще одна гостья, родная мать. Да не просто в гостях: хочет забрать дочь. Но девочка как увидела нас — расплакалась, стала просить: заберите меня, я хочу домой, хочу с вами жить! Для нее трехлетнее отторжение от семьи послужило самым страшным наказанием. Теперь она вместе с нами, среди братишек и сестренок.
— Сейчас, пока дети под вашим родитель-ским попечением, все хорошо, слава Богу. Но они ведь вырастают — что будет с ними дальше?
— Мы с матушкой тоже много думаем об этом. Самым старшим нашим чадам по 13-14 лет, самой младшей чуть больше трех лет. Надеемся, что сама жизнь при обители милосердия укажет им путь, как спасаться. Они подрастают, заканчивают нашу православную гимназию — и сейчас встал вопрос об открытии в Саракташе епархиального духовного училища. У нас все для этого подготовлено.
— Но ведь о каждом человеке свой промысел Божий. Если сейчас все произойдет искусственно и все мальчики станут священниками, а девочки монахинями или матушками, — не будет ли это насилием над ними? Может быть, они захотят жить в миру?
— Я допускаю такую мысль, что кто-то и не останется у нас. Кто-то примет посвящение в сестры — дай Бог! Я желал бы для них, чтобы все они принимали монашество. Почему? Потому что все то, что они в своей недолгой жизни испытали — все страсти, грехи, — это ужасный, непомерный груз! Уже сейчас, в 13-14 лет они на себе такую брань испытывают! А что будет через 3-4 года? Нет, им — конкретно им, с их негативным опытом — легче будет спасаться в монастыре.
Наша задача вырвать их из пут греха. И для этого — воспитать их в вере православной. А решать, как жить дальше, будут они сами.
— Такие дела масштабные. Не страшно?
— Господь держит.
— Матушка, трудно быть мамой такой большой семьи?
— Ну конечно, бывает у детей ревность, соперничество. Всем хочется больше внимания, и мы его, сколько можем, даем. Но они же тоже понимают, что мы не в силах каждым из них — только им одним — заниматься. Приходится смиряться. И еще старшие дети приучаются заботиться о младших. Как во всех семьях.

Сестричество 

Девушка в белом апостольнике — не просто регент детского хора. Она — одна из более чем тридцати сестер, живущих в обители Милосердия. В Оренбуржье нет женского монастыря, а потребность в таком вот общежитии, в изначальном смысле этого слова, — велика. Вот и поехали в Саракташ девицы, желающие посвятить себя служению Богу и людям. Так, на первый взгляд, стихийно было создано Свято-Троицкое сестричество в Саракташе. За основу взяли устав Марфо-Мариинского сестричества, созданного новомученицей великой княгиней Елисаветой Феодоровной. Чин посвящения подразделяется на две степени. Принимающие первую степень определяют для себя, что будут трудиться при обители Милосердия столько, сколько Богу будет угодно. А вторая степень — это уже обеты монашеские: послушания, нестяжания и целомудрия. Первое посвящение в обители уже приняли более двадцати сестер. Недавно в Санкт-Петербурге прошла конференция, на которой обсуждались социальные проблемы, возрождение института диаконисс; вспоминали колоссальный дореволюционный опыт православной церкви. Сейчас в саракташской обители Милосердия работают с церковными архивами, изучают этот опыт.
Окончание следует.

Ольга Ларькина

05.08.1999